Артемий Панарин: умение драться – это все уроки канадцев

Нападающий "Витязя" Артемий Панарин сообщил, что драться его научили одноклубники-канадцы, и вспомнил, как участвовал в телепередаче "Пусть говорят".

– Мы видели вашу драку в конце сезона МХЛ. С чего вдруг биться начали?

– Да он накинулся на меня! На видео такое ощущение, что это я начал. А там нет самого главного. Я сначала не хотел драться. У меня незадолго до этого уже была драка – и рука с того раза еще болела. И тут он меня начинает бить. Я секунды на четыре зажался, думал, чего делать. Падать-то нельзя, я же за "Витязь" играю. Ну, и давай с ним драться. Я злой на него был – жуть. Ну, так не делается – взял и накинулся. Была бы рука здорова – я бы его отмутузил.

– Верим. Вы вообще неплохо деретесь.


– До этого сезона последний раз я на льду дрался в детстве. Турнир был – что-то вроде первенства школ. Ну, и бой смешной тогда получился. Мы же оба были в масках – так что техника требовалась особая: пальцами хватаешь за решетку, а другой рукой – в перчатке, естественно – бьешь. Так драться можно бесконечно, пока сил хватит. А что сейчас нормальный бой получился – это все уроки наших канадцев. Я присматривался к тому, как они это делают. На тренировке иногда подъедут, возьмут за свитер, покажут, как надо бить. А ты стоишь, киваешь, запоминаешь. Саймон меня однажды так напугал. Тренировка была, я бросил по воротам, попал в штангу, а от штанги шайба рикошетом Саймону в спину. Он обернулся, сбросил краги и покатил ко мне. Было реально страшно. Вдруг он подумал, что я специально? Я же не знал, что он так пошутить решил.

– А что с рукой-то в итоге после драки?

– В драке обычно не чувствуешь боли, но тут удара четыре сделал – и понял, что рука в хлам уже. Я потом в раздевалке переодеться сам не мог – так ее разбарабанило. Костяшки себе все посбивал. Вот, думаю, в Турции сейчас придется драться – так я не смогу.

– В Турции?

– Да, мы туда собрались коллективом – я, Тарасенко, Шикин. Ну, я и предупреждаю ребят: все драки – без меня. Шутка.

– Три месяца отдыха – не много ли?

– Да я себя всегда держу в форме. Я пока не занимаюсь особо, к Турции готовлюсь – чтобы там выйти на пляж в теле. Но это тоже такая полушутка: на самом деле я и в бассейн хожу, и в хоккей с мужиками играю.

– Вы зачем к Малахову на "Пусть говорят" поехали?

– Да меня засунули в машину и повезли на программу. Сказали: "Мы обо всем договоримся с клубом".

– Но не договорились.

– Да, почему-то так вышло. Мне на это телевидение, главное, плевать. Не самое важное в моей жизни и не то, к чему я стремлюсь.

– На съемках "Пусть говорят", рассказывают, стоит жуткий гвалт и слова не дают вставить.

– Да я и не хотел там ничего говорить. Меня дико трясло. Там нас посадили на диван перед целой трибуной бабушек. И я не знаю – что я здесь делаю? Что говорить? А мне сзади, из-за кулис, кричат: "Тема, говори, не молчи!" А там и без меня Малахов с кем-то спорит, бабушки кричат. Ну его, думаю, отсижусь спокойно, отмолчусь. Но не получилось. Чего-то мне не понравилось, как я на экране выгляжу. Как ишак себя веду.

– Назаров сильно на вас рассердился за то, что вы вместо тренировки поехали к Малахову?

– Да.

– Назаров в гневе страшен.

– Он мне один раз в челюсть ударил с левой руки. Но я выстоял, нормально.

– Молодчик.

– Напишите только, что это шутка. А то не всегда бывает понятно.

– Да, как в случае с Саймоном, допустим.

– Ну, правда. Я один раз интервью дал. Меня спросили: вот, мол, у Ковальчука "Бентли", не хочешь такую же? И я как-то отшутился: "Да, – говорю, – подари мне "Бентли", Илья". Ну, в шутку. А в газете так вышло, как будто я это всерьез. Было немножко неудобно.

– Грэттона, Саймона, Сагдэна в "Витязе" не будет. Не страшно без них оставаться?

– А мне-то что? Я ни на кого не выпендриваюсь.

– Достаточно будет кого-нибудь красиво обвести.

– Ну, что делать... Теперь никого не обводить, что ли?